PravoTime

7 декабря 1995г. Цой купил у Смирнова В. за 40 млн.рублей трехкомнатную квартиру в доме по ул. Ринчино в г.Улан-Удэ с условием, что тот освободит жилое помещение в конце апреля 1996г.

25 апреля 1996г.

Смирнов В. был убит. Проживающие в названной квартире Смирнов О. (сын Смирнова В.) с женой Соколовой и их несовершеннолетним ребенком отказались освобождать квартиру, в связи с чем Цой обратился в суд с иском к Смирнову О. и Соколовой об истребовании данной квартиры из их незаконного владения. Мишина - бабушка и опекун второго сына Смирнова В. - Ивана (несовершеннолетнего), которому по договору приватизации принадлежала половина квартиры, предъявила к Цою встречный иск о признании сделки купли-продажи квартиры недействительной, ссылаясь на следующее. При стечении трудных обстоятельств, сложившихся после смерти жены в октябре 1995г., Смирнов В. был вынужден продать квартиру по явно заниженной цене в связи с угрозой его жизни и жизни его сына. Более того, по мнению Мишиной, эта сделка является фиктивной, поскольку деньги за квартиру Смирнов В. не получал и в результате этой сделки ее внук Иван незаконно лишен права на жилое помещение.

В судебном заседании представители органа опеки и попечительства подтвердили факт получения Смирновым В. согласия органов опеки и попечительства на отчуждение принадлежащей ему и его сыну квартиры, так как он заверил их в том, что для него с сыном будет приобретена квартира по ул. Лимонова, поближе к месту проживания его матери Мишиной. Между тем, оценивая это обстоятельство как решающее при рассмотрении вопроса о законности сделки, в результате которой несовершеннолетний сын Смирнова В. был фактически лишен своей части квартиры и не получил за это никакой денежной или имущественной компенсации, суд не учел, что само по себе наличие согласия органа опеки и попечительства на совершение сделки по отчуждению имущества малолетнего ребенка не является достаточным подтверждением законности совершенной сделки.

В соответствии со ст.ст.28, 37 ГК РФ разрешение органа опеки и попечительства должно быть получено перед совершением сделки с целью обеспечить соблюдение законных имущественных прав малолетнего ребенка, в связи, с чем именно реальное соблюдение этих прав - критерий оценки действительности сделки.

Решением Октябрьского районного суда Республики Бурятия (оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам и президиумом Верховного суда Республики Бурятия) иск Цоя удовлетворен, а встречный иск Мишиной оставлен без удовлетворения.

Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об отмене судебных постановлений как вынесенных с нарушением норм материального и процессуального права.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 29 августа 1997г. протест удовлетворила.1

Приводимые негативные моменты в деятельности органов опеки и попечительства по защите прав и законных интересов детей не могут и не должны рассматриваться как имеющие всеобщий характер. Специалистам органов опеки и попечительства не хватает теоретических и практических знаний (прежде всего юридических) , единых подходов в решении стоящих перед ними задач.

Для усиления эффективности использования внесудебных форм защиты прав детей, как это принято в других странах, установлена обязанность должностных лиц при регулировании внесудебных процедур, связанных с участием детей, действовать в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, в том числе в части гуманного обращения с несовершеннолетними, оказания им квалифицированной юридической помощи. Если ребенок, с участием которого осуществляется правоприменительная процедура, нуждается в педагогической, психологической, медицинской, юридической помощи, в социальной реабилитации, должностное лицо, осуществляющее эту процедуру, независимо от предмета рассмотрения обязано сообщить в компетентный орган о необходимости принятия соответствующих мер. Речь идет прежде всего о должностных лицах органов опеки и попечительства, которые сегодня нуждаются в серьезной реорганизации и обновлении, поскольку их деятельность по решению семейных споров, связанных с защитой прав несовершеннолетних, не приносит ощутимых результатов и не в полной мере соответствует современным целям семейного законодательства.