PravoTime

Названными законами охватывается, конечно, крайне малая часть деяний, связанных с посягательством на имущественные права граждан. Вместе с тем нельзя отрицать наличие серьезных душевных страданий у человека, которому причинен какой-либо имущественный ущерб.

Зачастую они оказываются намного более серьезными по сравнению с переживаниями, возникшими от посягательства на нематериальные блага личности. Это выражается, в частности, в физических страданиях при невозможности обеспечить удовлетворение зачастую даже первичных потребностей, а также и в нравственных страданиях в результате осознания невозможности воспользоваться провозглашенными правами при отсутствии материальных средств, ограничении своей свободы, понимании даже формального неравноправия, ощущении незащищенности себя и своей семьи.

На проблему взаимосвязи права собственности гражданина и его неимущественных прав можно взглянуть и по-другому. Как известно, в соответствии с положениями ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации право на здоровье однозначно отнесено к неимущественным правам личности. Определенный интерес представляет сам термин «здоровье». Всемирная организация здравоохранения, например, определяет его так: «Здоровье - это состояние полного социального, психического и физического благополучия».1 Из этого следует, что к посягательствам на здоровье можно отнести не только действия, нарушающие анатомическую целостность человека, но и деяния, нарушающие его социальное и психическое благополучие.

Совершенно очевидно, что, посягая на собственность гражданина (с прямым умыслом), преступник одновременно посягает (с косвенным умыслом) и на психическое благополучие потерпевшего, т.е. на его здоровье, являющееся неимущественным благом личности. Следовательно, если потерпевший от правонарушения против собственности сможет доказать, что причиненный ему имущественный ущерб серьезнейшим образом отразился и на его психическом благополучии, то, думается, нет никаких оснований для отказа в компенсации причиненного ему морального вреда.

В этой связи уже далеко не бесспорной представляется точка зрения А.М. Эрделевского, полагающего, что безоговорочное отнесение психического благополучия к числу нематериальных благ в смысле статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации означало бы выхолащивание ограничений, установленных в отношении возникновения права на компенсацию морального вреда в статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Во-первых, как следует из вышеприведенного определения понятия «здоровья», психическое благополучие является его неотъемлемым элементом. Здоровье же, в свою очередь, безоговорочно относится к неимущественным благам личности статья 150 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Во-вторых, в статье 51 Гражданского кодекса Российской Федерации установлены ограничения для имущественных прав, в то время как в данном случае речь идет о компенсации морального вреда, причиненного посягательством на неимущественное благо «здоровье», которое лишь самым тесным образом связано с правом на имущество.

Таким образом, думается, что граждане, пострадавшие от преступлений против их собственности, при обосновании своих исковых требований о компенсации причиненного им морального вреда могут просить возместить нравственные страдания, причиненные посягательством не на само имущество (такой вред согласно положениям статьи 151, 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежит компенсации), а психическое благополучие связанное с обладанием этим имуществом.

Возможность компенсации морального вреда напрямую зависит и от сроков. В этой связи следует рассмотреть проблему применения к требованиям о компенсации морального вреда института исковой давности.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении №10 от 20 декабря 1994г. отметил, что «на требования о компенсации морального вреда исковая давность не распространяется, поскольку они вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ». Основываясь на положениях пункта 2 статьи 43 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992г., и пункта 1 статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995г. Верховный Суд РФ почти дословно воспроизвел формулировку пункта 2 статьи 43 Основ о нераспространении исковой давности «на требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных прав». Статья 208 Гражданского кодекса в соответствующей части сформулирована несколько по-иному. В ней устанавливается, что исковая давность не распространяется «на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ». Рассмотрим отдельно для Основ и Гражданского кодекса, позволяют ли упомянутые нормы этих актов прийти к иным выводам относительно применения исковой давности к требованиям о возмещении (Основы) и компенсации (Гражданского кодекса) морального вреда.