PravoTime

В настоящем параграфе второй главы дипломного исследования мы постараемся определить какую же роль играют решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов в развитии конституционного права России, и какое значение они имеют для указанной отрасли российского права.

Во втором параграфе первой главы настоящего дипломного исследования мы задались вопросом: содержат ли решения судов первой инстанции конституционно-правовые нормы и имеют ли они нормативный характер?

Решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов не обладают такой юридической силой, как решения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, а являются по своей природе правоприменительными актами.

Следовательно, ответ на поставленный вопрос однозначен: решения судов общей юрисдикции в первой инстанции и арбитражных судов первой инстанции не содержат конституционно-правовых норм и не обладают нормативным характером, так как являются индивидуальными правовыми актами. Соответственно, и источниками права, в особенности конституционного, не являются.

Тогда возникает второй вопрос: а являются ли источниками конституционного права России решения Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации?

Нормативный характер решения судебных органов приобретают в результате обобщения судебной практики. Как указывает В.Н. Хропанюк, «судебная практика выступает источником права в тех случаях, когда в силу неясности, противоречивости или неопределенности нормативных предписаний суд вынужден конкретизировать или уточнять содержание правовых норм или создавать новые нормы вследствие обнаружения пробелов в праве».

Сразу же оговоримся, что дискуссии о том, следует ли признавать судебную практику источником права, активно ведутся уже на протяжении последних 10 лет. Причем все доводы в пользу признания судебной практики источником российского права словно нанизаны на мысль о том, что в современной системе права закон уже не может считаться единственным воплощением права и основным его источником.

Так, например, профессор Р.З. Лившиц утверждал, что «с теоретических позиций закон перестал быть единственным выражением и воплощением права. Следовательно, не только законодательство может рассматриваться в качестве источника права. Если судебная практика начала отражать и реализовывать гуманистические, справедливые, подлинно правовые начала, то отпали теоретические предпосылки для непризнания ее источником права».

По его мнению, судебная практика в самых различных проявлениях - и при отмене судами нормативных актов, и в разъяснениях пленумов высших судов, и при прямом применении конституции, и при разрешении конкретных споров оказывается источником права. Принятые судебные решения служат образцом для будущих судебных решений. Иными словами, складывается механизм судебного прецедента. Р.З. Лившиц обращает внимание на важную особенность основополагающих решений, на базе которых складывается судебный прецедент. Все эти решения в той или иной форме апробируются Верховным Судом РФ или Высшим Арбитражным Судом РФ и публикуются. Опубликование судебного решения превращает это решение в основу прецедента. Таким образом, имена эта черта, по мнению Р. Лившица, сближает судебную практику с другими источниками права и считать ее источником права.

На противоположных научных позициях находится член-корреспондент РАН В.С. Нерсесянц. По его мнению, в контексте современной российской государственности существо проблемы судебной практики состоит не в том, может ли суд создавать правовую норму, а совершенно в другом: имеет ли суд право на правотворчество, т.е. одновременно и законодательствовать, и применять закон. По смыслу конституционного разделения властей акты всех звеньев судебной системы (судов общей юрисдикции, арбитражных судов, Конституционного Суда РФ), несмотря на их внешние различия, являются правоприменительными актами.

В своих рассуждениях В.С. Нерсесянц последовательно приходит к выводу о том, что любая отмена нормативно-правового акта является прерогативой законотворческих органов, но не суда. Суд же вправе дать лишь юридическую квалификацию (правовую оценку и характеристику) рассматриваемого нормативно-правового акта в смысле его соответствия или несоответствия конституции, закону. Решение судебного органа о несоответствии рассматриваемого нормативного акта конституции или закону лишь основание для отмены этого акта компетентным правотворческим органом, а не сама отмена.

Такое решение суда, считает В.С. Нерсесянц, является также лишь основанием (юридическим фактом), с которым законодатель (и действующее право) связывает определенные последствия (утрата силы акта, его неприменение судами и т.д.)

По нашему мнению судебная практика не может считаться источником конституционного права России.

Еще одной дискуссионной проблемой является признание источником права судебного нормотворчества.

Р.З. Лившиц относительно нормотворческой функции судебной власти высказывает следующее суждение: «Государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат, прежде всего, правовые нормы. Поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия». В другой работе этот же ученый отмечает: «Признавая в судебной системе самостоятельную ветвь государственной власти, мы тем самым признаем допустимость принятия судами правовых норм». Им делается обоснованный вывод о том, что возрастание роли суда в жизни общества с необходимостью приводит к выполнению судебной практикой нормотворческой функции.